Крамар Александра

Чары колдуньи

  Принцесса удалилась в замковую библиотеку и заперлась там одна. Долго, долго искала она колдовскую книгу, стремясь увидеть Любиака, увидеть первой, пока он ничего не заподозрил, пока добрый отец не написал любящему сыну. Во что бы то ни стало, ей надо было заворожить юношу, околдовать его, надо было ударить первой. Исходя счастливой дрожью, принцесса открыла магический фолиант и легким движением сняла с пергаментных страниц меловой налет. Страницы превратились в зеркало и отразили море, людей, города. «Лютеция, - зашептала фея, - где ты?». Она улыбнулась и повела головой. Из зеркала на нее глянул красивый юноша с подвижным и страстным лицом. Он смотрел на наследницу Хильперика, не опуская ресниц, не отводя взора, и некоторое время они изучали друг друга. «Проживший на свете семь жизней, - пропело где-то». Брунгильда внимательно прислушалась. Вот снова: «Семь жизней». Она закрыла книгу и подошла к окну. Нужно было действовать верно. Перед ее мысленным взором расстилался огромный город. Она взмахнула руками и прикрыла глаза. Лютеция… пестрая птица понеслась в немыслимую даль и пересекла головокружительные пространства, прежде чем, сложив крылья, она влетела в комнату Любиака де Л’Обеспина и опустилась на пол, вновь обернувшись девой. Только не той юной, удивительной, и пугающей людей девой, а прелестным созданием, чудным, изумительным, дивным. Теперь одежда ее не была черной, а стала скользяще-серебристой, почти белой. Волосы ее заструились по точеным плечам, скрывая хрупкий стан и обнажая божественные руки. Казалось, прекраснее существа не было на свете, и когда Брунгильда заговорила, голос ее был нежнее голоса ангела и глубже звучания арф. Обращая взор к Любиаку, она почти пропела:
  – Брат мой, о брат. Я твоя сестра Брунгильда, я дочь короля Нейстрии.
 Восхищенный юноша не двигаясь смотрел а нее.
 – Брунгильда, - рассеянно шептал он, - король когда-то говорил мне, что он мне отец, но только названный, не родной.
 – Я знаю, - дева чарующе рассмеялась, - король прислал меня к тебе с письмом.
 И она протянула Л’Обеспину сложенный пергамент.
 – Он просит тебя приехать к нему.
 – Да?
 – Тебя ожидают важные события, Любиак.
 Дрожащей рукой молодой человек принял их рук сестры послание и прочел его. Лицо его осветилось живейшей радостью.
  – О, сестрица, - с нежностью воскликнул он, - отец описывает мне тебя. Такой чарующей, доброй, такой, какая ты есть. Он зовет меня к себе и просит не задерживаться. Отчего?
 Колдунья непередаваемо повела плечами.
 – Он стар, братец, очень стар и боится отойти в мир иной, не увидев тебя.
 – Ты поедешь со мной?
 – Нет, я снова стану птицей и вернусь домой раньше тебя. Только не говори отцу, как ты получил его письмо. Я сама расскажу ему об этом.
  Фея ещё раз улыбнулась, и, превратившись в птицу, вылетела в окно. Уже приближаясь к замку, она с высоты неба увидела королевского гонца, торопившегося в Лютецию. Молниеносно приняв решение, Брунгильда сложила крылья и камнем бросилась вниз. Мощным клювом колдунья размозжила рыцарю голову, сильными крыльями свалила его на землю. Когда, приняв человеческий облик, она извлекла нужное ей письмо, рыцарь был уже мертв. Удовлетворенная, принцесса вернулась в замок, смеясь, сожгла высочайший пергамент и смеясь опустилась в кресло. Юноша, проживший на земле семь жизней, был у нее в руках. Навечно.