Неоконченная баллада о моем поколении
Мы родились и выросли во времена застойные,
Когда стихи правдивые считались непристойными.
Мы ворвались в историю на промежутке вечности
Под лозунги высокие, "победы" бесконечные.
Газетные заглавия пестрели "миллионами".
Гордился каждый человек советскими учеными.
Мы - первые, мы - авангард, вокруг - второстепенные!
И перед жизнью таял страх, как в кружке пива пена.
Спешили нас предупредить - на Запад не смотреть.
На Западе царит разврат, там правят страх и смерть.
А говорят, что и у нас не все, так скажем, гладко?
Но это слухи, ведь сейчас покончено с развратом.
А мы прощались с юностью и становились взрослыми,
По кругу на ватагу пуская папироску.
Захлебывались водкою, глотали вина разные,
Через бутылку мутную мы в жизнь смотрели праздную.
На летние каникулы, забыв заботы школьные,
Мы на перила к площади слетались, словно голуби.
Да, с головой тяжелою на танцплощадке муторно
И так невесело идти домой пешком с зарею утренней.
Теперь нам есть что вспоминать: вокзал Москва-Савелово,
В столичных забегаловках искали жизнь веселую.
Нас с гражданами сплачивала в вагонах общих истина -
"Мешочник" из провинции далек от коммунизма.
Авторитеты дутые для нас не столь значительны.
Мы сами жизнь понюхали, примеры поучительны.
Судьбу избрали взрослую, любили, как умели,
А то, что делали не так - об этом не жалели.
Но вот пришел черед лихой - Отечеству служить.
Ах, как мечтали мы с тобой до дембеля дожить.
Писали письма матерям, девчонкам, что не ждали
И эти годы долгие в наколках застывали.
Татуировки синие, как память, на предплечиях
Оставлены не иглами, а стуками сердечными.
И пусть не всем достался нам афганский жгучий ветер,
Но каждый был из нас тогда за Родину в ответе.
А времена менялись, из тюрем правда вылилась.
И наша жизнь застойная за перестройкой двинулась.
И мы играли свадьбы, отцами становились,
И за проказы мелкие своих детей журили.
Теперь кричат со всех сторон про нашу с вами жизнь.
И ускоряют все вокруг, ты только, брат, держись!
Но со словами добрыми и зло сильней становится.
Оно продето сквозь добро и вряд ли успокоится.
А винный приторный кошмар туманит мысли наши,
И шутка под названьем "жизнь" становится вдруг страшной.
Мешают все же и теперь застойные застолья,
И лезет повсеместно желчь бездушья и безволья…
|
